Явление 4
Юрий . Господин офицер…
Заруцкий . Мой друг!..
Юрий . Так вы меня называли прежде.
Заруцкий . И теперь, надеюсь.
Юрий (подает ему пистолет). Вот наша дружба.
Заруцкий . Как? Что это значит?
Юрий (отвернувшись). Берите.
Заруцкий . Я не хочу! – растолкуй мне, за что и на что?.. Я не возьму… может быть, ошибка… и за это, черт возьми… я не стану с другом стреляться.
Юрий (с горьким тоном). Трус…
Заруцкий . Ты, брат, с ума сошел или шутишь. (Отталкивает подаваемые пистолеты.)
Юрий (в сторону). Если он меня убьет, она ему не достанется; если я его убью… О! Мщенье!.. Она ему никогда не достанется, ни ему, ни мне… пусть так… теперь я понимаю, отчего он не хочет стреляться, – он не хочет ее лишиться… Как желал бы я быть на его месте. Смерть ему, похитителю последнего моего сокровища, последнего счастья души моей… смерть и проклятье!.. (Ему) Трус, слабодушный ребенок… не тебе быть гусаром, ты способен стоять на коленках пред женщинами… ха! Ха! Ха!.. Стыдись, мямля, бери-ка пистолет.
Заруцкий (подходя). Так Юрий в самом деле не шутит?
Юрий (показывая на оружие). Моя последняя шутка здесь… (Кидает один пистолет на землю.)
Заруцкий . О! Это много для шутки. (Подымает пистолет.) Мы стреляемся здесь!..
Юрий . В самом деле?.. Небо или ад мне послало это блаженство? Благодарю тебя, мой помощник…
Заруцкий . Только ты мне должен объяснить…
Юрий . Дай честное слово, что будешь стреляться.
Заруцкий . Вот оно!..
Юрий . Ты похитил у меня ее сердце, сердце той… что была сейчас здесь… да!.. Этого… кажется, довольно, слишком для меня довольно.
Заруцкий . Я очень рад, что это так, ибо ты ошибаешься… выслушай только.
Юрий . Я не слушаю… я не верю ничему больше на свете, этот миг переменил мое существованье…
Заруцкий. Да я не стану без того стреляться…
Юрий (с дикой радостью). А твое честное слово?
Заруцкий (в сторону). Проклятое честное слово…
Юрий . Стреляй!
Заруцкий . Я готов. (Про себя) Выстрелю на воздух!
Юрий (в сторону). Может быть, он еще не виновен, может быть, она меня обманула… разве он не имел права ее любить, если был любим… однако ж это требует крови, крови… пускай моя кровь прольется. (Берет его за руку.) Будем стреляться друзьями…
Заруцкий . Что это? Откуда эта перемена?
Юрий . Позволь мне умереть твоим другом.
Заруцкий . К чему ж стреляться?
Юрий . Ах!.. Я хочу умереть или тебя убить, тайна тяготит мое сердце… короче: я должен с тобою стреляться…
Заруцкий . Но какая тайна?
Юрий . О нет! Не испытывай меня… не принимай участия, его не должно для меня существовать… не срывай покрова с души, где весь ад, всё бешенство страстей… позволь, лучше позволь мне тебя обнять в последний раз. (Обнимает.) (Поднявшись) Так, всё кончено… я сделал должное… последняя слеза всех моих слез, свинцовая слеза моих страданий упала ему на грудь… ее, может быть, пробьет мой свинец; что ж?.. Он будет тогда счастливей меня. (К нему) Добрая ночь, друг… а попы нам отпоют вечную память. (Становятся.)
Заруцкий (наводит пистолет). Раз… два…
Юрий . Постой!..
Заруцкий . На что!..
Юрий . Ты должен мне клясться, что если я буду убит… то ты ее больше ни разу не обнимешь… что ты кинешь ее навсегда… Заруцкий!.. Заруцкий!.. Не забудь, что мы еще друзьями… ты должен отомстить меня… Я для тебя всё сделал, что нужно. У меня в кармане бумага, где написано, что я сам застрелился… а ты беги! Беги!.. Совесть не должна тебя мучить: она всему виною…
Заруцкий . Твой ум расстроен: ты не знаешь, про кого говоришь…
Юрий . Не говори, не оправдывай ее: она черна как сажа… Не эта ли девушка клялась в любви на груди моей, не здесь ли хранится ее клятва?.. Я преклонял мои колена, как перед ангелом, ангелом невинности, – боже всемогущий, прости, что я оклеветал твое чистейшее творенье!..
Заруцкий . Коли дело делать, так скорей, нам могут помешать…
Юрий (в задумчивости). Какой адский дух толкнул меня за это дерево… зачем я должен был увидеть обман, мне приготовленный, зачем, выпивая чашу яда, мне должно было узнать о том, – в ту минуту, когда напиток уже на языке моем… Может быть, без этого я бы скоро ее разлюбил или провел месяцы наслажденья спокойного, на груди изменницы, – но теперь, теперь, когда я сам видел… теперь… змея ревности клубится в груди моей… ненависть пожирает мою душу… я должен отмстить за оскорбленное мое сердце…
Заруцкий . Волин! Готовься!..
Юрий (не слышит). Ужели это была необходимость; ужели судьбе нет другого дела, кроме терзать меня… она знает, что человек слабее ее: ты, грудь моя, бывшая всегда жертвенник одних высоких чувств… окаменей подобно ее сердцу… пускай на тебе дымится мщенье… О! Для чего в первые минуты любви закрыты от нас муки ревности?.. Но он, он… мой друг; ах! Зачем! Я б роздробил его череп… теперь я должен умереть… и что для меня жизнь, что снова блеснет разочарованной душе двадцатилетнего старика, (подумав) так я стар… довольно жить!..
Заруцкий (бьет его по плечу). Теперь не время размышлять… или ты боишься?..
Юрий (как от сна). Я готов! (Оборачивается и открывает лоб.) Дай я буду считать… когда скажу: три… спускай… раз, два (останавливается)… не могу… чудо! Сердце охладело… слова не льются… но я возьму верх.
(Слышен крик. Вбегает Любовь.)
