Перевод
31-го мая.
В точности держу слово и посылаю вам, милый и добрый друг, а также сестре вашей1 туфельки черкесские, которые обещал вам; их шесть пар, так что поделить их вы легко можете без ссоры; купил их, как только удалось отыскать; я теперь на водах, пью и принимаю ванны, словом, веду жизнь настоящей утки. Дай бог, чтобы мое письмо еще застало вас в Москве, а то, если ему придется путешествовать вслед за вами по Европе, может быть, вы получите его в Лондоне, в Париже, в Неаполе, как знать, – во всяком случае в таком месте, где оно вовсе не будет для вас интересно, а от этого сохрани боже и его и меня. У меня здесь славная квартира; каждое утро из окна я смотрю на цепь снежных гор и Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам, я то и дело останавливаюсь, чтобы взглянуть на этих великанов, так они прекрасны и величественны. Надеюсь порядком поскучать всё время, покуда останусь на водах, и хотя очень легко завести знакомства, я стараюсь избегать их. Ежедневно брожу по горам, и одно это укрепило мне ноги; поэтому я только и делаю, что хожу: ни жара, ни дождь меня не останавливают… Вот примерно мой образ жизни, милый друг; не так уж это хорошо, но… как только я выздоровлю, то отправлюсь в осеннюю экспедицию против черкесов, когда государь будет здесь.
Прощайте, дорогая, желаю вам веселиться в Париже и в Берлине. Получил ли Алексис отпуск? – обнимите его за меня – прощайте.
Весь ваш М. Лермонтов.
Р. S. Ради бога, пишите мне и сообщите, понравились ли вам туфельки.
