Белеет парус одинокой…
Прощайте же, прощайте, – я не совсем хорошо себя чувствую: счастливый сон, божественный сон испортил мне весь день… не могу ни говорить, ни читать, ни писать. Странная вещь эти сны! Оборотная сторона жизни, часто более приятная, нежели реальность… ибо я отнюдь не разделяю мнения тех, кто говорит, будто жизнь всего только сон; я вполне осязательно чувствую ее реальность, ее манящую пустоту! Я никогда не смогу отрешиться от нее настолько, чтобы от всего сердца презирать ее, ибо жизнь моя – я сам, тот, кто говорит с вами, – и кто через мгновение может превратиться в ничто, в одно имя, то есть опять-таки в ничто. Бог знает, будет ли существовать это «я» после жизни! Страшно подумать, что наступит день, когда не сможешь сказать: Я! При этой мысли вселенная есть только комок грязи.
Прощайте, не забудьте напомнить обо мне своему брату и сестрам, кузина же, я полагаю, еще не возвратилась.
Скажите, милая мисс Мери, передал ли вам мой кузен, господин Евреинов, мои письма и как он вам понравился? Потому что в этом случае я вас выбираю своим термометром.
Прощайте.
Преданный вам Лерма.
Р. S. Мне бы очень хотелось задать вам один небольшой вопрос, но перо отказывается его написать. Если угадаете – хорошо, я буду рад; если нет – значит, задай я этот вопрос, вы всё равно не сумели бы на него ответить.
Это такого рода вопрос, какой, быть может, вам и в голову не приходит!
